Н. Т. Пахсарьян

Роман рококо как роман интерьера

ROMAN ROCOCO COMME LE ROMAN D’INTERIEUR

L’histoire litteraire etudie de preference la modification du genre romanesque qu’on appelle “le roman de la grande route”. On les nomme d’habitude les romans realistes. Mais le paradigme culturel du XVIII siecle est plutot selon les conceptions modernes le paradigme rococo-sentimentale et l’image topographique n’y est pas un vrai panorama de la vie sociale, il devient meme plus prive, naturel et clos que dans les textes baroques ou classicistes. L’analyse de la structure des sujets dans les romans rococo  montre le process de miniaturization et de l’intimisation du topoi Romanesque, qui transforme pas seulement les romans des salons ou des boudoir, mais aussi les romans des voyages (en particulier – les romans de Fielding).

Исследование отечественными учеными художественного пространства в романах ХVШ в. большей частью обращено к тем произведениям, которые характеризуются экстенсивно-панорамным изображением действительности и получили название романов «большой дороги». Преимущественное внимание нашего литературоведения к таким сочинениям связано, думается, с трудно сдающей свои научные позиции концепцией романа эпохи Просвещения как романа реалистического, важным компонентом которого считают достоверное описание различных топосов повседневности. Однако такое представление, с одной стороны, оставляет за рамками научного осмысления значительное количество явно «нереалистических» произведений, весьма популярных в свою эпоху и эстетически и историко-литературно важных, с другой – не вполне адекватно, с точки зрения современных научных взглядов, трактует и сами эти якобы реалистические сочинения.

О специфическом смысловом наполнении понятий «художественной правды», «достоверности», даже «реалистичности» довольно много и часто пишут сегодня различные историки литературы ХVШ в..  Следует добавить к этому, что характерная для рокайльно-сентиментальной культуры редукция «правдивого» к «частному», «приватному» закономерно ведет писателей к определенной модели художественного пространства – пространства уменьшенных, в сравнении с барочно-классицистической монументальностью, размеров, к изображению места действия, скроенного как бы «по мерке человека». Однако если для сентименталистской литературы важным оказывается не только топос дома, но и его природного окружения – сада, берега реки или озера и т.п. (см.: L’espace sentimentaliste par Jean Breuillard // Modérnites russes, 1999. № 1), то роман рококо с его обращенностью в первую очередь к  естественно-скандальному, интимному существованию человека рисует события, происходящие в стенах дома, гостиных, спален, кабинетов и т.п. Такая пространственная модель возникает не только в тех произведениях, где отсутствует тема путешествия героя и действие заведомо «интерьерно», сосредоточено в салонах и гостиных (см., например, «Заблуждение сердца и ума» Кребийона-сына), но и в тех, где путешествие персонажа, его перемещение по различным городам, даже странам (см., например, мемуары Казановы) – важный сюжетообразующий элемент. В этом аспекте любопытно обратиться к анализу не только признанного романа рококо – «Жизни Марианны» Мариво (где «описание» путешествия героини из провинции в столицу уместилось в одной фразе: «Итак, мы с сестрой священника отправились в путь – вот мы и в Париже»), но такого сочинения и такого автора, романы которого в отечественном литературоведении последовательно оцениваются как реалистические романы «большой дороги» - к «Истории приключений Джозефа Эндрюса и его друга Абраама Адамса» Г.Филдинга.

Заявив о том, что его роман написан «в подражание манере Сервантеса, автора Дон Кихота», писатель не погрешил против истины. Связи и переклички с испанским шедевром многочисленны и разнообразны, они достаточно изучены прежде всего в аспекте системы и функции главной пары персонажей. Однако структура путешествия, пространственного перемещения героев в филдинговском романе оказывается существенно модифицированна. 

В отличие от барочных романов героического или комического путешествия, где герой проходит череду высоких или низких, бурлескных испытаний-приключений в пространстве большого мира, романистика рококо описывает некие повседневные естественно-скандальные происшествия в забавно-трогательном тоне. При этом многогеройные сцены праздников, свадеб или битв сменяются гораздо более камерными сценами: даже если это свадьба – то не «деревенская» или «королевская», а тихая, можно сказать, домашняя; героические битвы или бурлескные сражения сменяют мелкие стычки и драки нескольких, чаще – двух персонажей и т.п.

Подобно тому, как знаменитая «уличная» сцена «Жизни Марианны» (героиня упала и подвернула ногу, отшатнувшись от дорожной кареты) получает свой смысл в «интерьерном» развертывании (Марианну приносят в дом Вальвиля и лечат в спальне героя), приключения-происшествия, которые случаются с Джозефом и его спутником, неизменно происходят не на «большой дороге», а на остановках в пути, в помещениях – в комнатах частных домов, дорожных гостиниц: ср., например, название главы IV кн.I – «Что произошло при переезде (не по пути. – Н.П.) в Лондон», начало главы XII кн.III – «В дороге не произошло ничего примечательного, пока они не доехали до гостиницы…», завершение той же главы – «дорогой не произошло ничего примечательного…». Узловой момент события – это всегда разговор, обсуждение отношений между персонажами, или выражение ранее сдерживаемых эмоций, чаще всего происходящее в интимно-замкнутом пространстве спальни (ср.: глава I кн.IV – «Вернувшись домой, она тотчас призвала к себе в спальню Слипслоп и сказала…», глава XIII кн.IV – «Затем она поднялась в свою спальню, послала за Слипслоп и бросилась на постель в терзаниях бешенства, любви и отчаяния…»), дорожной кареты, комнаты: так, именно в комнате собственного дома пастор переживает сначала     горе от известия о том, что его сын утонул, а затем – радость от того, что известие оказалось ложным, само же событие не изображается. Сделанные над текстом раннего романа Филдинга наблюдения можно продолжить,  анализируя и «Тома Джонса»: по видимости классический роман «большой дороги» предстает в таком случае в новом ракурсе интерьерного романа рококо, заставляя задуматься над проблемой принадлежности творчества Филдинга к рокайльному направлению и над спецификой его английского варианта.

Заметим напоследок, что «интерьерный» характер романа рококо – французского, английского или немецкого – предполагает не столько орнаментальную украшенность пространства, сколько его интимную замкнутость, топологическую плотность.