АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Марк Твен (Mark Twain) 1835 – 1910
Приключения Гекльберри Финна (The adventures of Hudkleberry
Finn) — Повесть (1884)
Итак, Гек возвращается к доброй вдове Дуглас. Вдова встречает его со
слезами и называет заблудшей овечкой — но это, конечно, не со зла. И снова
жизнь по звонку, даже за столом полагается сначала что-то побормотать над
едой. Хотя кормят неплохо, жаль только, каждая вещь варится отдельно: то
ли дело объедки, когда их перемешаешь хорошенько — не в пример легче
проскакивают. Особенно изводит Гека сестра вдовы мисс Уотсон — старая дева
в очках: и ноги не клади на стул, и не зевай, и не потягивайся, да еще
пугает преисподней! Нет, уж лучше в преисподней с Томом Сойером, чем в раю
с такой компанией. Впрочем, человек ко всему привыкает, даже к школе:
учительская порка здорово подбадривала Гека — он уже и читал, и писал
понемногу, и даже выучил таблицу умножения до шестью семь тридцать пять.
Как-то за завтраком он опрокидывает солонку, а мисс Уотсон не
позволяет ему вовремя бросить щепотку соли через плечо — и Гек сразу же
обнаруживает на снегу у перелаза след каблука с набитым большими гвоздями
крестом — отваживать нечистую силу. Гек бросается к судье Тэчеру и просит
забрать у него все его деньги. Судья, чуя что-то неладное, соглашается
взять деньги на хранение, оформив это как «приобретение». И вовремя:
вечером в комнате Гека уже сидит его папаша собственной оборванной
персоной. Старый пьянчуга прослышал, что сын разбогател, и, смертельно
оскорбленный тем, что тот спит на простынях и умеет читать, требует деньги
прямо к завтрашнему дню. Судья Тэчер, естественно, отказывает, но новый
судья из уважения к святости семейного очага становится на сторону
бродяги, который, пока суд да дело, прячет Гека в уединенной лесной
хижине. Гек снова обретает вкус к лохмотьям и свободе от школы и мытья,
но, увы, папаша начинает злоупотреблять палкой — уж очень ему не по душе
американские порядки: что это за правительство и закон, которые позволяют
в некоторых штатах неграм голосовать, когда такой богач, как он, должен
жить оборванцем! Однажды во время приступа белой горячки отец едва не
убивает Гека своим складным ножом; Гек, воспользовавшись его отлучкой,
инсценирует ограбление хижины и свое убийство и на челноке удирает на
остров Джексона — светлой ночью, когда можно было пересчитать все бревна,
плывущие далеко от берега, чёрные и словно неподвижные. На острове
Джексона Гек сталкивается с Джимом — негром мисс Уотсон, который бежал,
чтобы она не продала его на Юг: святоше было не устоять перед
восьмисотдолларовой кучей.
Вода поднимается, и в затопленном лесу на каждом поваленном дереве
сидят змеи, кролики и прочая живность. Река несет всякую всячину, и как-то
вечером друзья вылавливают отличный плот, а однажды перед рассветом мимо
них проплывает накренившийся двухэтажный дом, где лежит убитый человек.
Джим просит Гека не смотреть ему в лицо — уж очень страшно, — зато они
набирают массу полезных вещей вплоть до деревянной ноги, которая, правда,
Джиму мала, а Геку велика.
Друзья решают ночами спуститься на плоту до Каира, а оттуда по реке
Огайо подняться пароходом до «свободных штатов», где нет рабовладения. Гек
и Джим натыкаются на разбитый пароход и еле уносят ноги от бандитской
шайки, потом теряют друг друга в страшном тумане, но, к счастью, снова
отыскивают. Джим заранее ликует и взахлеб благодарит «белого джентельмена»
Гека, своего спасителя: в свободных штатах он, Джим, будет работать день и
ночь, чтобы выкупить свою семью, а не продадут — так выкраст.
Дай негру палец — он заберет всю руку: такой низости Гек от Джима не
ждал. «Ты обокрал бедную мисс Уотсон» , — твердит ему совесть, и он
решается донести на Джима, но в последний миг снова выручает его, сочинив,
что на плоту лежит его отец, умирающий от черной оспы: нет, видно, он,
Гек, человек окончательно пропащий. Постепенно до друзей доходит, что они
прозевали Каир в тумане. Но змеиная кожа этим не довольствуется: в темноте
прямо по их плоту с треском проходит огнедышащий пароход. Гек успевает
поднырнуть под тридцатифутовое колесо, но, вынырнув, Джима уже не находит.
На берегу, рассказав жалобную историю о последовательном вымирании
всех своих родственников на маленькой ферме в глуши Арканзаса, Гек принят
в радушное семейство Грэнджерфордов — богатых, красивых и очень
рыцарственных южан. Однажды во время охоты новый приятель Гека Бак,
примерно его ровесник, лет тринадцати-четырнадцати, внезапно стреляет
из-за кустов в их соседа — молодого и красивого Гарни Шепердсона.
Оказывается, лет тридцать назад какой-то предок Грэнджерфордов неизвестно
из-за чего судился с представителем столь же рыцарственного рода
Шепердсонов. Проигравший, естественно, пошел и застрелил недавно
ликовавшего соперника, так с тех пор и тянется кровная вражда — то и дело
кого-нибудь хоронят. Даже в общую церковь Грэнджерфорды и Шепердсоны ездят
с ружьями, чтобы, держа их под рукой, с большим чувством слушать проповедь
о братской любви и тому подобной скучище, а потом еще и пресерьезно
дискутировать на богословские темы.
Один из местных негров зазывает Гека на болото посмотреть на водяных
змей, но, дошлепав до сухого островка, внезапно поворачивает обратно, — и
на маленькой полянке среди плюща Гек видит спящего Джима! Оказывается, в
ту роковую ночь Джим порядочно ушибся и отстал от Гека (окликнуть его он
не смел), но все же сумел выследить, куда он пошел. Местные негры носят
Джиму еду и даже вернули плот, неподалеку зацепившийся за корягу.
Внезапная гроза — скромница София Грэнджерфорд бежит, как
предполагают, с Гарни Шепердсоном. Разумеется, рыцари бросаются в погоню —
и попадают в засаду. В этот день погибают все мужчины, и даже
простодушного храброго Бака убивают у Гека на глазах. Гек спешит прочь от
этого страшного места, но — о ужас! — не находит ни Джима, ни плота. К
счастью, Джим отзывается на его крик: он думал, что Гека «опять убили» и
ждал последнего подтверждения. Нет, плот — самый лучший дом!
Река уже разлилась до необъятной ширины. С наступлением темноты можно
плыть по воле течения, опустив ноги в воду и разговаривая обо всем на
свете. Иной раз мелькнет огонек на плоту или на шаланде, а иногда даже
слышно, как там поют или играют на скрипке. Раз или два за ночь мимо
проходит пароход, рассыпая из трубы тучи искр, и потом волны долго
покачивают плот, и ничего не слышно, кроме кваканья лягушек. Первые
огоньки на берегу — что-то вроде будильника: пора приставать.
Путешественники прикрывают плот ивовыми и тополевыми ветками, закидывают
удочки и забираются в воду освежиться, а потом садятся на песчаное дно,
где вода по колено, и наблюдают, как темная полоса превращается в лес за
рекой, как светлеет край неба, и река вдали уже не черная, а серая, и по
ней плывут черные пятна — суда и длинные черные полосы — плоты...
Как-то перед зарей Гек помогает спастись от погони двум оборванцам —
один лет семидесяти, лысый с седыми баками, другой лет тридцати. Молодой
по ремеслу наборщик, но тяготеет к сценической деятельности, не гнушаясь,
впрочем, уроками пения, френологии и географии. Старик предпочитает
наложением рук исцелять неизлечимые болезни, ну и молитвенные собрания
тоже по его части. Внезапно молодой в горестных и высокопарных выражениях
признается, что он законный наследник герцога Бриджуотерского. Он
отвергает утешения тронутых его горем Гека и Джима, но готов принять
почтительное обращение вроде «милорд» или «ваша светлость», а также
разного рода мелкие услуги. Старик надувается и немного погодя признается,
что он наследник французской короны. Его рыдания разрывают сердце Гека и
Джима, они начинают величать его «ваше величество» и оказывать ему еще
более пышные почести. Герцог тоже ревнует, но король предлагает ему
мировую: ведь высокое происхождение не заслуга, а случайность.
Гек догадывается, что перед ним отпетые мошенники, но даже
простодушного Джима в это не посвящает. Он плетет новую жалостную историю,
будто Джим — последнее его имущество, доставшееся от поголовно вымершей и
перетонувшей семьи, и они плывут ночами потому, что Джима уже пытались у
него отнять на том основании, будто он беглый. Но разве беглый негр
поплывет на Юг! Этот довод убеждает жуликов. Они высаживаются в
захолустном городке, который кажется вымершим: все ушли в лес на
молитвенное собрание. Герцог забирается в покинутую без присмотра
типографию, а король с Геком — вслед за всей округой — отправляются по
жаре слушать проповедника. Там король, горько рыдая, выдает себя за
раскаявшегося пирата с Индийского океана и сетует, что ему не на что
добраться до своих бывших соратников, чтобы тоже обратить их к богу.
Приведенные в экстаз слушатели собирают в его шляпу восемьдесят семь
долларов семьдесят пять центов. Герцог тоже успевает набрать несколько
платных объявлений, взять деньги за публикацию еще нескольких объявлений в
газете, а трем желающим оформить льготную подписку. Заодно он отпечатывает
объявление о двухсотдолларовой награде за поимку беглого негра с точными
приметами Джима: теперь они смогут плыть днем, как будто везут беглеца к
хозяину.
Король и герцог репетируют мешанину из шекспировских трагедий, но
«арканзасские олухи» не доросли до Шекспира, и герцог развешивает афишу: в
зале суда будет поставлена захватывающая трагедия «Королевский жираф, или
Царственное совершенство» — только три представления! И — самыми крупными
буквами — «женщинам и детям вход воспрещен». Вечером зал битком набит
мужчинами. Король совершенно голый выбегает на сцену на четвереньках,
размалеванный, как радуга, и откалывает такие штуки, от которых и корова
бы расхохоталась. Но после двух повторов представление окончено. Зрители
вскакивают бить актеров, но какой-то осанистый господин предлагает сначала
одурачить своих знакомых, чтобы самим не превратиться в посмешище. Лишь на
третье представление все являются с тухлыми яйцами, гнилой капустой и
дохлыми кошками в количестве не менее шестидесяти четырех штук. Но жулики
ухитряются улизнуть.
Во всем новом, чрезвычайно респектабельные, они высаживаются в другом
городке и стороной узнают, что там недавно умер богатый кожевник и сейчас
ждут из Англии его братьев (один проповедник, другой глухонемой), которым
покойник оставил письмо с указанием, где спрятана его наличность.
Мошенники выдают себя за поджидаемых братьев и едва не разоряют юных
наследниц, но тут является новая пара претендентов, и обоим прохвостам (а
заодно и Геку) лишь чудом удается избежать суда Линча — снова без гроша в
кармане.
И тогда негодяи за сорок долларов продают Джима простодушному фермеру
Сайласу Фелпсу — вместе с объявлением, по которому, якобы, можно получить
двести долларов. Гек отправляется на выручку, и — Америка очень тесная
страна — миссис Салли Фелпс принимает его за своего племянника Тома
Сойера, которого ждут в гости. Появившийся Том, перехваченный Геком,
выдает себя за Сида. Они узнают, что после рассказа Джима готовится
расправа над постановщиками «Королевского жирафа», но предупредить
несчастных прохвостов не успевают — их уже везут верхом на шесте, два
страшных комка из дегтя и перьев. И Гек решает больше не поминать их злом.
Освободить Джима, запертого в сарае, ничего не стоит, но Том стремится
всячески театрализовать процедуру, чтобы все было, как у самых знаменитых
узников, — вплоть до анонимных писем, предупреждающих о побеге. В итоге
Том получает пулю в ногу, а Джим, не пожелавший оставить раненого, снова
оказывается в цепях. Только тогда Том раскрывает, что Джим уже два месяца
свободен по завещанию раскаявшейся мисс Уотсон. Заодно Гек узнает от
Джима, что убитый в плавучем доме был его отец. Геку больше ничто не
угрожает — только вот тетя Салли намеревается взять его на воспитание. Так
что лучше, пожалуй, удрать на Индейскую территорию.
А, М. Мелихов
Источник: Все шедевры мировой литературы в
кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература XIX века.:
Энциклопедическое издание. / Ред. и сост. В.И.Новиков – М.: «Олимп»; ООО
«Издательство ACT» , 1996. – 848 с.
|