Либеральные реформы 1860—1870-х гг. XIX в. мало коснулись Сибири. Правительство не решилось провести здесь земскую реформу. Во-первых, из-за отсутствия дворянства, являвшегося социальной опорой самодержавия, во-вторых, из-за сепаратистских настроений, распространенных среди части сибирской интеллигенции и буржуазии. Один из видных царских сановников, А. Н. Куломзин, в своих воспоминаниях писал, что перед ним «каким-то кошмаром стояла мысль о том, что в более или менее отдаленном будущем вся страна по ту сторону Енисея неизбежно образует особое отдельное от России государство».
Вплоть до 1880-х гг. в Сибири продолжало действовать «Учреждение для управления сибирских губерний» 1822 г., по которому власть губернатора уравновешивалась органами бюрократической коллегиальности — Крестьянское самоуправление осуществлялось В наиболее полном объеме из реформ 1860—1870 гг. XIX в. на Сибирь была распространена городская реформа. В 1870 г. в соответствии с Городовым положением шестигласные сословные думы в Енисейской губернии были заменены бессословными.
В соответствии с новым Городовым положением дума избиралась на четыре года, в ее ведение входили вопросы торгово-промышленного развития, попечения о народном образовании и здравоохранении, городского благоустройства. Исполнительным органом думы являлась Отчет начальника Енисейского губернского жандармского
управления за 1883 г. // Красноярский край в истории Отечества.
Книга первая. 1890—1917 гг. Красноярск, 1996
Однако следует отметить, что среди думских деятелей встречались и люди, искренне заинтересованные в прогрессивных изменениях. Следует назвать В. М. Крутовского, А. И. Матвеева, Н. А. Шепетковского, Н. К. Переплетчикова, П. С. Смирнова, ставших инициаторами многих важных начинаний в Красноярске: организации бесплатного медицинского лечения, лекториев, выставок, создания музея, обществ по содействию образовательным и культурным учреждениям. В Минусинске заслуженным уважением горожан пользовался городской голова И. Г. Гусев. Тем не менее и они вынуждены были признать, что при существующей системе деятельность органов городского самоуправления обречена на работу вхолостую. Так, Шепетковский в своей записке на имя гласных думы, указал на индифферентное отношение общества к деятельности городского самоуправления.
По служебной лестнице они не поднимались выше чина действительного статского советника, перемещаясь из губернии в губернию.
Исключение, пожалуй, представляет фигура
Право выбора членов думы — гласных по новому Городовому положению получили только крупные домовладельцы, составлявшие в Красноярске чуть более 5% от всего населения, в Ачинске — 7,8%, Канске — 7,3%, в Минусинске — 11, 8%. Однако даже среди них в первый год после реформы не наблюдалось большой активности. Так, в Красноярске из 517 горожан, имевших право голоса, на выборах в 1871 г. воспользовались им лишь 136 человек. В составе думы преобладали представители гильдейского купечества. В 1879 г. из 45 гласных красноярской думы было 25 купцов, 11 мещан, 8 чиновников, казак и представитель духовенства. Новое Городовое положение, введенное в 1892 г., еще более сократило представительство демократических слоев в городском самоуправлении, существенно повысив имущественный ценз: в Красноярске — до 1000 руб. стоимости недвижимости, в окружных городах - до 300 руб. В результа¬те численность избирателей сократилась более чем вчетверо. Важной прерогативой думы было принятие городского бюджета. Источниками его являлись платежи за аренду городских земель и покосов, налоги с недвижимости, сборы с предпринимателей и многочисленные косвенные налоги. Кроме того, существенную часть городских доходов составляли крупные частные пожертвования. Практически в течение всего пореформенного периода городские бюджеты имели дефицитный характер.
При этом большая часть расходов шла на статьи, не имевшие прямого отношения к хозяйственным и общественным нуждам города: на отчисление Государственному казначейству, уплату земских сборов, воинскую квартирную повинность и содержание управленческого аппарата. Так, на содержание чиновников Красноярской городской управы и квартир для военнослужащих уходило более 40%, тогда как расходы на учебные заведения составляли 9,4%, на здравоохранение — 2%, пожарную часть — 12,3%, благоустройство — 14,9%.
Скудные финансовые возможности городских бюджетов ограничивали их деятельность. Но и без того скромные средства городского бюджета нередко расходовались не по назначению. Отсутствие системы контроля со стороны избирателей приводило к неоднократным случаям финансовых махинаций и злоупотреблений.
Местная пресса не раз выступала с разоблачениями злоупотребления властей: спекуляций по раздаче городских земель для общественных учреждений в аренду частным лицам, затягивания строительства зданий для культурно-просветительских учреждений и т. д. Весьма критически о деятельности избранников народа отзывалась власть:
Причину этого он усматривал в несовершенстве Городового положения 1870 г. По его словам, оно «не принесло той пользы, которую оно ожидало от городского представительства», потому что из-за высокого имущественного ценза от участия в городском управлении была отчуждена большая часть населения. Вторую причину, тормозившую проведение в жизнь решений органов местного самоуправления, он видел в отсутствии реальных рычагов власти, что приводило к тому, что большая часть постановлений думы была «обязательной только на бумаге».
В 1890—1900 гг. имперская власть начинает отчетливо осознавать необходимость реформирования управления Сибири. Она пыталась найти золотую середину между стремлением к централизации и местными интересами. Однако эти попытки оказались несостоятельными, и в конце концов противоречие между центром и окраиной стало одной из слагающих причин, которые привели страну к революционным потрясениям начала XX в. Только революция 1905 гг. заставила власть поддержать инициативу сибирской общественности о введении в крае земств. Но приступить к реализации этого проекта удалось только Временному правительству в 1917 г.
